Ребенок, который знает слишком много о жестокости этого мира

Миллионы детей во всем мире в скором времени получат долгожданные новогодние подарки. Их дома будут наполнены счастьем и смехом. Но ведь и без повода и громкой даты даже незначительный добрый поступок может принести радость ребенку.

Я действительно не знаю, улыбнется ли когда-нибудь снова 11-летний Мохаммед Шофик, переживший всё зло этой земли.

Когда я заглянула в его глубокие карие глаза, они рассказали мне историю ужаса и боли, которая останется со мной на всю жизнь. За все годы работы журналистом в Ираке, Афганистане, Ливане и Пакистане, я никогда не встречала историй, подобный истории ребенка-рохинья.

Когда мы говорили через переводчика, кто-то поинтересовался, спросила ли я разрешения у его родителей на общение с ним. Это было благородное замечание. Но я покачала головой и едва ли могла ответить, потому что у Мохаммеда не было родителей. Они были убиты вместе с большей частью его семьи монстрами Мьянмы, которые уничтожили деревню мальчика в Тулатули.

Сейчас его дом – небольшая комната из пластика и бамбука в лагере Тинхали, одного из многих, который простирается на обширной территории  Бангладеша.  Лагерь находится далеко от дома, в котором ребенок счастливо проживал вместе с 42-летним папой Нур Исламом, 35-летней мамой Хамидой Хату, пятью братьями и сестрой Таслимой.

«Я не могу вспомнить дату или день, когда это произошло, – сказал он мне.  – Но было утро, может быть, около 9 утра». Он помнит, как бежал из своего дома со всей семьей, поскольку жестокие силы Мьянмы произвольно стреляли во все, что двигалось в Тулатули. Атака была внезапной и неожиданной.

Мать Мухаммеда отдала 15-месячного Аркана Уллы в руки брата. Мохаммед стоял, сбитый с толку, обнимая своего младшего брата, в воздухе трещала стрельба, и несколько человек, стоявших рядом, упали на землю. «Среди павших я узнал двух моих дядей, Мохаммеда и Абдул-Малика», – сказал он мне.

Я спросила его, помнит ли он что-нибудь еще, и он рассказал мне, как «благочестивый, религиозный старик» бесстрашно стоял, посреди поля битвы. Солдаты наставили на него оружие, но оно у них заклинило. Они не могли выстрелить в него, как будто что-то защищало его. В этот момент солдаты разозлились, тогда один из них достал длинный меч и убил его», – монотонно добавил мальчик.

Мохаммед не нервничал, когда говорил со мной, как часто делают дети; он сидел неподвижно, как будто был все еще в шоке. Но это было только началом всего ужаса.

Когда солдаты приступили к своей резне в этой крошечной деревне, они погрузились в глубины жестокости и разврата, которые не поддаются нашему пониманию.

Они разделили жителей деревни на три группы, Мохаммед увидел в толпе свою мать. Она протянула руку и взяла у него Аркана Уллы. Затем их увели, и он больше не видел ни своих братьев, ни сестру.

Другая группа, включая Мохаммеда, его мать и его тетю, была загнана в дом. Войдя внутрь, солдат приставил пистолет к голове матери и потребовал денег и украшений. Но ни того, ни другого у женщины не было, она сказала солдату об этом. Мужчина рассердился и начал бить Мохаммеда на глазах у матери.

«Меня он сильно ударили по левой стороне головы, – вспоминает мальчик, – а затем другой солдат поднял большой нож и приложил клинок к моей голове». Удар не только разбил Мохаммеду голову, но был настолько сильным, что ребенок упал без сознания.

Когда он очнулся, солдаты уже ушли. Облегчение, которое Мохаммед, возможно, почувствовал, исчезло сразу же, как он увидел сцену, которая будет его преследовать до конца своих дней. «Моя мать лежала на земле, я подошел к ней, но она не двигалась. Ее горло было перерезано. Я снова оглянулся и понял, что я остался в живых один».

Находясь в шоке и оглохший на одно ухо из-за удара,  мальчик выбежал из дома, когда понял, что дом горит.  Мохаммед побежал к соседним рисовым полям и спрятался там до следующего утра.

Деревня тлела, а в воздухе стоял запах мертвых и горящих тел.

Он видел трупы, разбросанные повсюду. Одинокий и испуганный, Мохаммед шел пешком, пока не добрался до деревни Викум.

Среди оставшихся в живых он искал знакомые лица, но их не было. Первые четыре дня и четыре ночи 11-летний ребенок провел в одиночестве и страхе, задаваясь вопросом, какова будет его судьба. Небольшой проблеск надежды появился, когда он увидел группу других мусульман и почувствовал себя в безопасности.

Через два дня он уже был в надежных руках в Бангладеше. Врачи залечили рану на голове. Во время рассказа Мохаммед показал мне этот шрам, но не с гордостью, как обычно это делают подростки, склонные хвастаться своими ранами, а застенчиво и сдержанно.

Это шрам можно было легко увидеть и почувствовать. В отличие от психологических шрамов в глубине души этого ребенка.

Мохаммеда отвели в комнату, где были другие дети-сироты, и к его изумлению, там в комнате он встретил младшего брата 7-летнего Роузи Улла.

«Когда я увидел Роузи, я побежал к нему и заплакал», – вспоминал Мохаммед. – Он тоже заплакал, мы обнялись, и оба плакали вместе. Мы думали, что мы одни в мире, но теперь мы есть друг у друга».

Когда я спросила, что он хочет сделать в будущем, Мохаммед посмотрел на меня своими глубокими карими глазами: «Я не знаю, чего хочу. У меня есть только брат. Иногда я думаю, что мне было бы лучше, если бы я умер с семьей, а иногда я благодарю Бога, что я все еще жив».

Он сделал паузу на мгновение. «Плохих людей следует наказывать за то, что они сделали со мной и всеми остальными». В его голосе не было гнева, никаких прерывистых или заикающихся слов. Даже никаких эмоций.

И я пообещала Мохаммеду, что мы сделаем все возможное, чтобы найти и наказать плохих людей, которые причинили вред ему и его семье.

Ивонн Ридли,  журналист Protect the Rohingya, базирующейся в Южной Африке.