Перед материнской любовью не устоит даже Бюрократия
Официального запрета на прием детишек с аутизмом из других регионов РФ в московские садики нет. Но на практике, устроить ребенка из другого города в коррекционный или логопедический детсад фактически невозможно. Однако любые бюрократические препоны разбиваются о желание матери помочь своему ребенку. И это доказала Динара Мурсалова из Махачкалы, которая в поисках справедливости дошла до детского омбудсмена Павла Астахова.
Амир родился обычным мальчиком. Рос улыбчивым, шел ко всем на ручки. Встречал папу с работы с криком: «Папа!» и бежал к нему на ручки. Амир начал говорить и другие слова, но где-то в 1,2 года стал замкнутым. Первое время привязанность к папе еще оставалась, но потом ребенок стал воспринимать только маму. Дальше больше – Амир перестал говорить и даже издавать звуки. Не отзывался на имя, перестал реагировать и замечать людей. И к полутора годам Амир перестал смотреть людям в глаза. «Мы гнали от себя мысли, что с ребенком что-то не так. Муж говорил, что все нормально, просто чуть замкнутый. Но я-то видела, как ведут себя дети на площадке. Амир был совсем другой. И только в два года Амиру поставили диагноз аутизм», – рассказывает Динара.
Фетиловы посадили Амира на специальную безглютеновую диету, лечили натуропатией. Это дало свои результаты – ребенок стал смотреть в глаза, говорить. Динара занимается с Амиром по специальной методике прикладного анализа поведения АВА. «Обычные логопедам очень сложно заниматься с такими детками, они не знают как с ними взаимодействовать и как привлечь их внимание, с помощью терапии АВА это становится возможным, так как АВА – это единственная помогающая методика, чтобы обучить ребенка с аутизмом. Ради того, чтобы реабилитировать ребенка Фетиловы продали сначала квартиру, потом машину. Сейчас уже ресурсы исчерпались. Но Динара рада, потому что успели повернуть процесс вспять. Амир прекрасно реагирует на маму, поддерживает контакт с папой. Речь постепенно развивается. Амир может сказать, что ему нужно, понять простые бытовые вещи и просьбы. Ребенок сам ходит в туалет, сам ест, сам раздевается. «Для того, чтобы прогресс продолжался, Амиру необходимо находиться среди детей, видеть как происходит общение, как-то коммуницировать с другими. Для этого мы решили в три года отдать его в специализированный детский сад», – рассказывает Динара.
Сначала Динара пыталась устроить Амира в детсад (лекотеку) со специальными группами, где с особенными детишками занимаются психологи, логопеды, дефектологи. «Когда я туда позвонила, мне очень обрадовались. Сказали, что у них как раз недобор: 6 детей вместо 12. Попросили пройти психолого-педагогическую комиссию и с результатами прийти к ним, – вспоминает Динара. – Мы получили заключение комиссии, я пришла с этой бумажкой в детсад, и тут выяснилось, что взять нас не могут, так как мы не москвичи. Та же история происходила и в других садах. Сказать прямо нельзя, никакого официального распоряжения по этому поводу нет. Это такое негласное правило – иногородних не брать».
Динара позвонила в Департамент, и там, узнав о ситуации, вообще сказали, что мест нет. Ведь, чтобы «реструктуризировать» систему дошкольного образования, а попросту закрыть коррекционные садики, нужно, чтобы в них был недобор.
Казалось, Динара собрала все возможные справки, но по-прежнему натыкалась на бюрократическую стену. «Комиссию раз 20 проходили, сделали инвалидность – думали, будет проще. А все равно – в порядке очереди. Сначала москвичи-инвалиды, потом здоровые москвичи, а потом мы. Не нравится – поезжайте в Махачкалу. А там просто нет коррекционных садов. На что мы слышали: это не наша проблема». Динара ходила к Главе управы, и там в сотый раз с порога услышав, что им не помогут, от бессилия расплакалась. «От отчаяния я написала в Инстаграм Павлу Астахову. И на следующий день позвонила его заместитель Вероника. Мы рассказали, что не москвичи, и в этом все проблема. Вероника обещала что-нибудь придумать». С помощью соцзащиты Динару записали к адвокату, и он помог оформить прошение о выделении места в группе кратковременного пребывания в логопедическом саду. Тогда же об истории Динары и Амира вспомнили и в управе, где плачущая от отчаяния мама тронула сердца чиновников. И замглавы управы передал ходатайство о выделении места Амиру в детском саду. В итоге, когда в Департамент пришло сразу два письма – от Астахова и от главы управы, отказать Динаре не могли. Через месяц Амир пошел в детский сад.
«В детском саду нам не были рады, – рассказывает Динара. – Так как коррекционные сады закрыли, нас направили в обычный логопедический сад. В группе 20 человек, один воспитатель. Нет многих вещей, которые необходимы детям с аутизмом, – например, сенсорной комнаты. Но, главное, что Амир находится среди детей». Уже две недели Динара ходит в детсад вместе с Амиром. Мальчику довольно тяжело высиживать за заданиями. Он не может, как обычный ребенок, долгое время концентрироваться и соблюдать дисциплину. Зато Амир прекрасно чувствует себя в бассейне, где можно плавать и брызгаться. «Амир постоянно смотрит на детей, ему интересно, что они делают, он их воспринимает. Думаю, через какое-то время должно что-то включиться. Амир сам понимает, что ему это очень нужно, что ему нравится общество других детей. И это чувствуется: когда мы собираемся в садик, он не плачет, а идет спокойно, – говорит Динара. – Амиру очень нравится, когда дети проявляют к нему внимание. Например, он куда-нибудь убежит, а они всей гурьбой его догоняют и возвращают. Они его тащат обратно за руки, а Амир радостно принимает эти знаки внимания».
Амир в этом садике не единственный особенный ребенок. Есть еще несколько таких детишек. И Динара уверена, что совместное воспитание идет на пользу не только особенным детям, но и обычным. «Дети прекрасно относятся к Амиру и другим особенным деткам. Это очень важно для всех. Думаю, хорошо, когда с малых лет дети понимают, что рядом есть люди, которым нужно помогать и не обижать. Так что такое общение обогащает не только особенных, но и обычных детей».
Елена Борисова
