Вернуться домой

«Когда я вернусь в Газу, то первым делом опущусь на колени и прочитаю намаз, — говорит врач Абдалла из Хан-Юниса. В декабре 2023 года, после 2,5 месяцев войны в Газе, он смог вывезти свою семью в Россию. — Поблагодарю Всевышнего, что мне удалось вернуться на родину… Вернуться домой».

Запрещенное оружие

Много лет Абдалла работал хирургом-урологом в клинике Насера в Хан-Юнисе. Когда-то он учился в Казахстане, привезя из Шимкента в Палестину знания и жену. Он не собирался больше уезжать из Газы: за свою жизнь Абдалла пережил несколько войн в анклаве.

Но последняя стала самой кровавой. Невыносимой.

«Поликлиника закрылась в первые дни войны, мы работали только с ранеными, — вспоминает врач. — Оперировали в коридорах, зашивали прямо на месте. Пострадавших было столько, что мы не успевали даже поворачиваться. Скорые иногда привозили по 50-60 раненых».

Уже в октябре 2023 года врачи в госпитале столкнулись с тем, что нацисты используют запрещенные виды оружия. «Помню, привезли убитого мальчика лет шестнадцати,— говорит Абдалла. — Мы его внимательно осмотрели: на теле не было ни ран, ни повреждений, ничего. И лишь маленькая дырочка около сердца…»

Врач вспоминает детей, которые задохнулись от удушья, — от сброшенных снарядов шел едкий ядовитый дым. «По всему миру такое запрещено, а у израиля это нормально», — говорит он.

Абдалла рассказывает о малышах, раненных в голову. О детях, которых разрезало пополам. «Однажды мы пытались спасти плод беременной женщины. Она умерла, мы вскрыли ей живот прямо в коридоре. Хотели спасти ее сына, но он не выжил», — вздыхает врач.

Ему приходилось реанимировать соседей и хоронить близких. «Как-то я разговаривал с другом, он ушел домой, а я заступил на смену, — вспоминает Абдалла. — Через три часа его мертвого привезли в мою больницу. Это было шок, я стоял в стороне и не смог даже подойти к другу».

Молитва как обезболивающие

Каждый день в Насере врачи сталкивались со смертью. Из центра жизни госпиталь превратился в кладбище. Еще в начале войны нацисты уничтожили здание диализного центра. Отделение сожгли вместе с новым оборудованием и пациентами, которые были внутри.

Позднее на этом месте появилась братская могила, ведь больничный морг не справлялся с количеством мучеников. «Хоронишь и даже не знаешь, кто это», — вздыхает Абдалла.

Но каждый день в Насере был полон чудес  – в больнице не было лекарств и оборудования, но врачи продолжали спасать жизни. «Обезболивающие берегли для серьезных случаев, раненых зашивали без анестезии,— говорит он. — Во время операций люди начинали читать Коран – говорили, что это помогает им перенести боль».

Абдалла вспоминает, как однажды в приемный покой поступил его знакомый, которого вытащили из-под завалов. «Все решили, что он погиб, — говорит врач. — Я его трогаю, он не реагирует. Но показалось, что мужчина подал мне знак. Я очистил его нос от песка, вытащил изо рта камни, достал осколок прямо из гортани…. И мой знакомый вдохнул. Он очнулся и жив до сих пор».

«Дом — есть дом»

Семья — жена и восемь детей — та причина, по которой Абдалла все же уехал из Газы. В первые месяцы войны они потеряли дом, жили в машине, а затем в палатке на территории госпиталя. «Я держался за больницу и своих пациентов до последнего, — говорит врач, — но моим детям было сложно. Очереди в туалет. Голод. И никакой безопасности… Я должен был спасти свою семью».

Сейчас Абдалла, его жена и дети живут в Чечне. «Здесь хорошо, никто не стреляет и не притесняет, — смеется доктор. — Но я все равно мечтаю о Газе».

Там, на родине,  остались его родные. Старенький отец, о котором от переживаний и боли неохотно говорит Абдалла. Шесть братьев, восемь сестер… Они разбросаны по всему анклаву. Без дома, еды, без связи…  В этой войне Абдалла уже потерял 30 родных.

Каждое утро он начинает с новостей, вновь и вновь обновляет ленту, чтобы прочитать про очередной налет оккупантов и уничтоженный дом в Газе.

Каждый день он молится за анклав и своих родных.

Каждый день, несмотря на мирную жизнь в России, мечтает о возвращении домой. «Я жалею, что уехал, — признается Абдалла. — И очень хочу вернуться на родину. Дом – есть дом».